Maska

 

Алексей Шведов

"МАСКА" СТАНИСЛАВА ЛЕМА КАК ПРИМЕР СТИЛИСТИЧЕСКОЙ КОНВЕРТАЦИИ

 

Как ни странно, никаких статей о "Маске" или даже упоминаний о таковых в интернете обнаружить не удалось, хотя достаточно развёрнутых рецензий написано немало. Формально, повесть и правда весьма непростая для анализа. С одной, чисто сюжетной стороны, когда всё нужно воспринимать буквально, – перед нами какой-то алхимический технохоррор с "видом из глаз дрона-убийцы" (А. Сушко, 2019)[1], где богомолоподобный разумный робот с синдромом Раскольникова по заданию некоего короля преследует некоего учёного, чтобы убить его (по слухам, тот научился оживлять мертвецов и готовит мятеж с их помощью). С другой стороны "Маску" можно рассматривать и как полноценный реализм: от первого лица подаётся "горячечный бред", "мозговая горячка", из которой рассказчица лишь изредка выныривала ("самая простая и успокаивающая мысль подсказывала, что я не совсем здорова, что я возвращаюсь из болезни, как из экзотического, полного приключений путешествия"). Ещё вариант реализма: перед нами, допустим, ультракрасивое описание предсмертной агонии девушки, умирающей от попытки самостоятельного аборта в качестве мести возлюбленному (сперва она вспоминает, как познакомилась с ним; затем – как он, с цветами в руках, застал её во время искусственного прерывания беременности и в панике бежал, увидев недоразвившийся плод своей страсти; далее – её галлюцинации). С третьей – такое же рафинированное экспериментальное издевательство над жанровым читателем, как и лемовский псевдодетектив "Расследование". С четвёртой, с пятой… и так далее. В общем, "Маску" можно трактовать как угодно, и все варианты будут неправильными – при полном отсутствии правильного.

    Не стоит даже и пытаться искать логическое объяснение некоторым, казалось бы, нелогичным декорациям и атрибутам, поскольку оно не задумывалось автором, точнее текст намеренно создавался так, чтобы какие-то попытки нащупать логику заканчивались тупиком, завалом. Повесть выглядит как художественное приложение к "Абсолютной пустоте" (достаточно ироничной авторской серии рецензий на несуществующие книги), этаким мегаиздевательским гиперсарказмом, который ни в коем случае нельзя воспринимать как обычный жанровый текст. Тем не менее основная масса читателей пытается воспринимать "Маску" именно так, на чём и регулярно спотыкается, возмущаясь несоответствием некоторых атрибутов знакомым жанровым декорациям. И тут же они наклеивают на повесть новые жанровые тэги: это уже не только "фэнтези" (а формально это фэнтези, да, если воспринимать происходящее буквально), но и "твёрдая научная фантастика" (??), и даже "психологический детектив", чем ещё больше всех запутывают.

Как всегда забавно было сверять статьи на русской википедии и на английской с польской. Многих важных нюансов на рувики как обычно просто нет (хотя статья при этом большая)[2]. К примеру, не упоминается самое главное: что первоначально Лем планировал "Маску" как рассказ в рассказе внутри сатирической истории «Воспитание Цифруши» для сборника «Кибериада». И в рамках этого цикла такой рассказ про смешных роботов в псевдофеодальном мире смотрелся бы абсолютно аутентично. На англовики так и написано: "Действие истории разворачивается в квазифеодальном мире, необычайно технологически развитом, напоминающем мир «Сказок роботов» и «Кибериады», а вот в рунете такой информации минимум, и русскоязычный читатель не понимает, причём здесь какая-то готика, какие-то короли и так далее (хотя, собственно, он и не обязан понимать, ибо в новой версии "Маски" никаких намёков на объяснение нет). Тут будет уместно процитировать самого Лема, точнее его письмо Даниэлю Мрузу, датированное 1971 г., где пересказывается сюжет будущей "Маски", задуманной как комичная история про смешную машинку: "Во двор Трурля, робота-конструктора, с неба упали три ледяные глыбы, в каждой кто-то был, он разморозил этих типов, отсюда возник “Рассказ Первого Размороженца, Второго и Третьего”. Первым [рассказчиком] была Машина-Преследовательница, которую некий Гроль приказал Коронным Оружейникам построить и отправить, чтобы она убила некоего Конструктора, который изобрёл Идиотрон, или Быстромер, аппарат для измерения разумности. Машина эта немного паук, немного робот, немного скорпион, немного танк, немного удав, и ничего не умеет, только искать, выслеживать и преследовать, а в животе у неё жало или динамит, и когда она настигнет преследуемого, то подорвёт его вместе с собой. Однако за время долгого преследования всё переменилось, и она уже не хотела убивать, а преследовала по привычке. Тем временем у того Конструктора, который годами убегал и скрывался от неё, кто-то голову открутил и украл (напоминаю, все они – роботы). Машина, узнав об этом, устремилась по следу Злодея, который украл голову, намереваясь таким образом из Палача преобразиться в Спасительницу и Освободительницу, хотя её и пожирала неуверенность, сможет ли она фактически удержаться от взрыва, когда найдёт голову, ведь запрограммирована она на казнь, а не на помощь. Гналась она за тем Злодеем с головой по скалам, пропастям, водопадам аж до замка из больших валунов, и ключевой момент такой. Ночь машина провела на крыше дома, сложенного из валунов, в котором находился Злодей с головой. Утром она как паук спускается по стене, заглядывает в узенькое оконце в толстенной стене и видит, как Злодей (робот) разговаривает с головой, которая стоит на перевёрнутой вверх дном на столе каменной чаше. Я думаю, что-нибудь в этом роде можно изобразить довольно мило. Это напомнило мне Ваш известный рисунок к «Превращению» Кафки[3], когда этот Замза уже стал червяком, но моя Машина-Преследовательница должна быть более жестокой и более стальной с виду".

Согласитесь, теперь всё встаёт на свои места? Никаких логических тупиков, ничего подобного в прото-"Маске" не было: там объяснялось абсолютно всё, включая причину, по которой некий король решил убить некоего учёного. И в сатирико-абсурдистском тексте любые нелепости сюжета выглядели на своём месте и не вызывали вопросов. Но позже Лем по какой-то причине решил-таки рассказать эту историю в другом стиле, и в сюжетном смысле она стала смотреться хуже, поскольку простенький сюжет не гармонирует с новой подачей материала, и это порой вызывает недовольство и возмущение у казалось бы преданных читателей ("кроме внешней формы здесь ничего и нет"), не понимающих авторской мотивации. То есть в основе повести, как мы видим, лежит вовсе не попытка понять, "снятся ли андроидам электроовцы", а просто экспериментальная конвертация (sic!) одного и того же сюжета из сатирической комедии в драму – примерно как перенести комичный "Альтруизин" в ультрасерьёзное пространство "Соляриса". В итоге несоответствие примитивного сюжета и "высокого" стиля, ранее не смешиваемых автором в таких пропорциях, порождает недоумённые отзывы, подобные этому: "Вопрос ровно в том, всё ли это, ради чего Станислав Лем писал свою повесть? И возникает сей вопрос только потому, что если посмотреть на голую интригу этой вещицы, то она окажется довольно слабенькой. И если бы не манера письма автора, если бы не этот ни на что непохожий текст, впору бы было задать вопрос «А зачем всё это написано?»" (А. Макаров, 2021).

Сам автор, словно с опережением оправдываясь, пытался как-то объяснить присутствие логических дыр "Маски" советским читателям в журнале "Химия и жизнь"(7/1976) в предисловии к повести: "Разумеется, невероятно, чтобы в каком-то королевстве, причём с феодальным строем и культурным уровнем, близким к средневековому, мог быть успешно создан автомат, абсолютно подобный человеку. В этом произведении для меня была важна скорее не рациональная, познавательная, гносеологическая сторона, а художественный, литературный эффект", но такое объяснение удовлетворило немногих. Более того, в том же предисловии Лем усиленно притворяется, будто "Маска" с самого начала была серьёзным научно-философским текстом, зачем-то скрывая, из чего она выросла – из комической сатиры, и в итоге противоречит по сути сам себе, то есть постфактум притворяется, лукавит, а порой даже и обманывает читателя, не догадываясь, видимо, что его ранняя переписка с Мрузом будет обнародована. Как результат, практически ни в одной рецензии ничего не пишется об изначальном замысле "Маски" и конвертации стиля: в основном все ссылаются только на более поздние авторские вбросы из того самого предисловия – мол, это повесть о некой "проблеме автодескрипции конечного автомата", о "проблеме свободной воли", да ещё и якобы развивающая идеи "Соляриса" (не удержусь от удивлённого "Да ну?"). Такое впечатление, что Лем (как это для него характерно) просто пытался усидеть на двух стульях, фантаста и анти-фантаста, и на всякий случай оправдаться перед постоянным читателем из той аудитории, которую он уже не особо любил: хорошо понимая, что его книги в основном покупают любители фантастики, а вовсе не философы в бочках и поклонники высокого литературного стиля (для которых он – всего лишь умничающий беллетрист категории Б и не более того), он, в худших традициях так называемого фансервиса, скормил им простенькие псевдофилософские околонаучные штампы, и вполне успешно.

В итоге получается, что повесть не выдерживает тех самых "критериев достоверности", за несоблюдение которых Лем крушил научную фантастику[4], и в то же время возникают сильные сомнения в том, что он сам этого не замечал. Можно даже предположить, что мы имеем дело с вложенными смыслами, этакой матрёшкой. Как пишут в одном из отзывов (В. Монахов, 2019), "за маской философской повести кроется ирония и насмешка как над собственным псевдоглубокомыслием, так и над читателем, поверившим в это кружево искусно сплетённой лжи. И произведение оказывается из той же серии, что и «Конгресс футурологов» с иллюзиями внутри иллюзий, или «Охота на курдля»". Но, к сожалению, лемовское предисловие, зачем-то написанное в мегасерьёзной тональности, сводит на нет все надежды на сознательный авторский эксперимент такого уровня.

Абстрагируясь от всего этого, субъективно хочу отметить, что считаю "Маску" не только лучшим произведением Лема (в первую очередь, конечно, из-за неожиданно высокой техники, поскольку сюжет там вторичен), но и одним из наиболее ярких произведений вообще – в плане завораживающей стилистики. Авторский эксперимент по имитации высокой литературы, выполненный редким методом стилистической конвертации, можно признать более чем просто успешным – он выдающийся, и в какой-то степени это вершина творчества Лема. Жаль только, что это по сути единичный пример, но доказывающий, что автор мог бы писать очень хорошо, если бы ставил перед собой такую задачу.

 

 

---

[1] Здесь и далее: фамилия и дата в скобках после цитаты курсивом указываются в тех случаях, когда цитируется отзыв с Фантлаба (https://fantlab.ru/work3125).

[2] Из фактов, не относящихся непосредственно к самой повести, но имеющих к ней отношение: не упомянута (невнятная) мультипликационная экранизация 2010го года, поставленная братьями Квэй для польской студии "Се-ма-фор". В итоге российские поклонники Лема её практически не обсуждают в интернете или даже вообще не знают.

[3] При этом уже в "Философии случая" Лем "забыл" о параллелях с Кафкой и писал про "Маску": "Пишу эти слова и с изумлением замечаю, как родственна «Маска» «Превращению» Кафки, – ибо до сих пор я этого не замечал".

 

[4] "В реалистическом романе нельзя утверждать, что герой по телефону способен оплодотворить женщину, живущую по другую сторону океана, или что пчёлы - это выродившиеся кенгуру. Когда же описывается «иной мир, иная планета», у среднего читателя, оказывается, нет критериев  достоверности. Ему можно внушать всё что заблагорассудится. На этом паразитирует девяносто девять процентов научной фантастики. Объединёнными усилиями авторы создали системы «вещественных» координат, фальсифицировали весь космос, его основные физические законы, вытравили основные принципы эволюционной биологии, и благодаря этому возникла сокровищница вздора, которой теперь может пользоваться любой типичный science-fictioner" (с) "Так говорил Лем".